Ice Solo_Ледяное соло

In this Art Brut-style painting, we see a creature resembling a walrus. Its stern profile, long tusks, and proud gaze give it an almost regal appearance. On its head, it sports something like a "quiff," adding charm and giving it the look of a performer.

 The background resembles a stage, as if the walrus is performing on an improvised arctic cave-theater. The dark archway behind it adds a sense of depth, while the jagged yellow "light" above shines down like a spotlight, drawing it out of the shadows. This isn’t just a walrus; it’s an artist, certain that all eyes are on him.

 ------------

 In the chilly aquarium hall, under the bright, icy lamps, sat Elvis, king of the arctic waters and proud owner of a most unusual feature for a walrus — a quiff. Among the gruff inhabitants — from seals to Antarctic penguins — Elvis stood out not only for his unique look but also for his commanding presence. Behind the thick glass of his enclosure, which separated him from the crowd, he appeared aloof, almost mysterious, captivating visitors with his unearthly charisma.

People crowded around the glass, eyes glued to the peculiar walrus. Elvis wasn’t just bigger than the others; he carried himself differently. His gaze was regal, his posture grand, and the quiff on his forehead gave him the air of a true arctic lord. It was as if he knew his allure and was putting on a show just for them.

Elvis glanced to the left, cast a sharp look to the right, then froze, making every child and adult feel as if something extraordinary were about to happen. He seemed to be testing their attention, waiting for the crowd to hold its breath before unleashing a powerful howl that shook the hall. Elvis didn’t just bellow loudly — he did it in his own unique way. His tone was unlike any other walrus in the aquarium, perhaps not even in all of the Arctic. It sounded like the wail of wind over icy landscapes and the roar of mysterious sea creatures from ancient tales. People stood in awe, hardly believing their ears.

Off to the left, a line of penguins stood quietly, curiously observing him from their rocky perch. They didn’t quite understand what Elvis was doing, but his booming sounds definitely made an impression. Even a large crab perched on a rock seemed to freeze in respectful silence. 

Elvis, as if sensing their hushed admiration, lifted his flipper in a grand flourish to the applause of his audience and then continued his arctic solo, fully confident that the star of the chilly hall was, without a doubt, him alone.

Alexandra.

На этой картине, выполненной в стиле Арт Брут, видим существо похожее на моржа. Его суровый профиль с длинными бивнями и гордым взглядом придаёт ему почти царственный вид. На голове у него — нечто вроде «чуба», добавляющего шарма и придающего ему вид артиста.

Фон картины напоминает сцену, будто морж выступает на импровизированной арктической сцене-пещере. Тёмный арочный проём за ним создаёт ощущение глубины, а зубчатый жёлтый "свет" сверху — словно софит, выделяющий его из тьмы. Это не просто морж; это — артист, уверенный, что все взгляды прикованы именно к нему.

--------

В холодном зале океанариума, под яркими ледяными лампами восседал Элвис, король арктических вод и обладатель нетипичной для моржа особенности — чуба. Среди суровых обитателей — от тюленей до антарктических пингвинов — Элвис выделялся не только своей необычной внешностью. За толстым стеклом вольера, разделявшим его и толпу людей, он выглядел неприступно и даже немного загадочно, притягивая внимание своей неординарной харизмой. 

Посетители толпились у стекла, не отрывая глаз от необычного моржа. Он не просто был крупнее других, он отличался своей манерой держаться — взгляд царственный, поза величественная, а чуб на лбу придавал ему вид настоящего лорда арктических вод. Казалось, что он знает о своей притягательности и разыгрывает перед зрителями спектакль. 

Элвис кидал взгляд налево, сверлил взглядом направо и замирал так, что каждый ребёнок и взрослый чувствовали: сейчас произойдёт нечто необычное. Он будто проверял их на внимание, выжидал, пока толпа затаит дыхание, а потом выдавал мощное завывание, которое сотрясало зал. Элвис выл не просто громко — он выл по-своему. У него был тембр, каким не мог похвастать ни один морж океанариума, а может, и всей Арктики, если бы кто-то взялся проверять. Этот звук напоминал и завывание ветра над льдами, и загадочный рёв из сказок про подводных чудовищ. Люди стояли как заворожённые, не веря своим ушам. 

Откуда-то слева, чуть удивлённо, его слушали пингвины, аккуратно вытянувшиеся цепочкой на своём каменистом островке. Они не понимали, что именно делает Элвис, но его громогласные звуки определённо производили впечатление, и даже один из крупных крабов, восседавший на камне, будто бы замирал в почтительном молчании. 

А Элвис, будто бы слыша хвалебные шепоты, в очередной раз взмахивал ластом под аплодисменты зрителей и вновь продолжал своё арктическое соло, абсолютно уверенный, что звезда холодного зала — безусловно, он один. 

Александра.